В. Жаравин
В годы Великой Отечественной войны Кировская область приняла десятки тысяч людей, эвакуированных из прифронтовой полосы. 19 июля 1941 года было принято решение, что эвакуированное население будет равномерно размещаться во всех районах области, были определены основные маршруты, по которым повезут приехавших людей. Станция Котельнич предполагалась как одна из основных, которые должны принимать эвакуированных. Из Котельнича прибывшие направлялись в 15 районов области: Котельничский, Макарьевский, Даровской, Тужинский, Яранский, Кырчанский, Салобелянский, Кичминский, Арбажский, Пижанский, Немский, Уржумский, Лебяжский, Молотовский (сов. Нолинский), Советский1 (в то время было 53 района).
Для приёма эвакуированных на крупных железнодорожных станциях создавались эвакуационные пункты. Их целью было временное размещение прибывших людей с последующим направлением их к месту постоянного поселения. На эвакопункты возлагались следующие функции:
- приём и регистрация эвакуированного населения;
- обеспечение помещением и питанием;
- проведение политико-массовой работы среди эвакуированных;
- медико-санитарное обслуживание приезжающих.
Подчинялись эвакопункты исполкомам Советов тех населённых пунктов, где они располагались. По своей ёмкости эвакопункт должен был обеспечивать возможность одновременного приёма не менее одного эшелона (полторы-две тысячи человек)2.
Крупнейший эвакопункт в области был организован в Котельниче. Достаточно сказать, что в его штате полагалось 29 человек. Официально эвакопункт должен был начать работу с 15 июля 1941 года, но уже 13-го июля прибыл первый эшелон с 300 эвакуированными из Ленинграда, а 15 июля пришёл эшелон с людьми из Литовской ССР. Часть приехавших разместили в общежитиях, остальные жили в вагонах, пока всех не поместили на пароход и не отправили в Уржумский и Лебяжский районы. Штатного расписания эвакопункта ещё не было, не было и финансирования. Работать начинали втроем: зав. эвакопунктом Шильников Андрей Никитич и инспектора Девятериков и Токмянин. Уже за первые десять дней работы было принято десять тысяч человек. Через две недели заведующим был назначен Федор Федорович Григорьев, работавший ранее заведующим медшколой. Ему и пришлось решать все вопросы, связанные с организацией эвакопункта.3
Новое учреждение разместилось в трех зданиях. На вокзале для эвакопункта был отгорожен перегородкой маленький уголок, где с трудом был размещен один стол с телефоном. Там круглосуточно дежурили диспетчера. Под общежитие для эвакуированных были отведены Дом культуры, где было поставлено 150 коек, и барак пищетары. Позднее барак предали воинской части, а эвакопункту отвели так называемый Дом юстиции (здание суда и прокуратуры на улице Советской) и помещение автошколы тоже на улице Советской. Однако и в Доме культуры, и в Доме юстиции под общежитие были заняты только первые этажи. Как там размещались люди, представить трудно. 5 ноября 1941 года начальник отдела эвакуации облисполкома Самарин докладывал в обком партии, что в Котельниче эвакопункт имеет всего 300 койкомест, а эвакуированных постоянно находится от тысячи до двух тысяч человек.4
Направленный с проверкой в Котельнич инструктор обкома партии Голых в своей справке отметил вообще вопиющие факты бездушного отношения властей к эвакуированным. Он писал: «С 29 октября по 3 ноября в течение пяти дней на станции Котельнич стояли с эвакуированными 7 вагонов неразгруженных, так как в городе отведенные общежития были переполнены... В общежитиях грязно, комнаты не проветриваются, имеются клопы и другие насекомые. Большинство общежитий без света. Нет столов, где можно было бы поесть. Очень часто эшелоны с эвакуированными задерживаются вблизи от станции в поле за 6-12 километров, где стоят по несколько дней, и люди не имеют возможности получить питание. Например, 23 октября на разъезде Шихали в 12 километрах от города эшелон простоял 5 суток».5
После проверок районные власти начали принимать меры. 11 ноября 1941 года бюро Котельничского райкома ВКП(б) на своем заседании рассмотрело вопрос «О работе эвакопункта и работе с эвакуированными». В решении было предложено райисполкому «к 13 ноября освободить дом Заготзерно вместе со складскими помещениями, предоставив его для эвакопункта», и было принято к сведению, что «райисполком принял решение об освобождении для эвакопункта железнодорожного дома № 2»6. Правда, и в январе 1942 года он всё ещё не был освобождён.
Проблема с эвакуированными возникла ещё и потому, что районы, в которые направлялись люди, несвоевременно и не в достаточном количестве посылали подводы. Работникам эвакопункта приходилось постоянно сидеть на телефоне, давать телеграммы в исполкомы и райкомы партии, писать докладные в Киров, чтобы из районов приехали за эвакуированными.
3 декабря 1941 года прокурор области Набатов докладывал в облисполком: «На Котельничском эвакопункте эвакуированные ждут отправки их в районы по несколько дней. Например, 8 ноября был разгружен прибывший эшелон из Карело-Финской АССР, в тот же день были высланы телеграммы в Тужинский, Макарьевский, Даровской и Арбажский районы о высылке лошадей. Только Арбажский район обеспечил высылку лошадей на 90 %, а остальные районы выслали половину и меньше лошадей... Вследствие этого эвакуированные на 20 ноября в районы отправлены не были, хотя председателям райисполкомов послано несколько телеграмм и были разговоры по телефону».7
Эта проблема существовала во все время работы эвакопункта. В январе 1942 года начальник эвакопункта П.М. Минин писал в обком партии и облисполком: « На неоднократные наши просьбы в части высылки подвод из районов для отправки эвакуированных председатели райисполкомов, секретари райкомов должных мер не принимают, и эвакуированные вынуждены декадами, отдельные хозяйства месяцами проживать в наших общежитиях».8
Возникла в Котельниче и проблема с питанием. Согласно Положению эвакопункт был обязан кормить эвакуированных два раза в сутки. Однако накормить всех и еще проходящие через город эшелоны оказалось очень трудной задачей. В октябре 1941 года, как отметила проверка, вместо положенных 400 граммов хлеба иногда выдавали 200 граммов в день на человека.9 В январе 1942 года население города не могло получить по карточкам 5 – 6 дней, часть эвакуированных тоже не получала по 2 – 3 дня.10 Для решения хлебной проблемы предполагалось даже строительство новой пекарни.
Сложно было и с горячим питанием. Железнодорожный буфет, обязанный готовить обеды для приезжающих эшелонов с эвакуированными, не справлялся с требуемым объемом. На весь Котельнич была только одна общественная столовая. Рассчитанная на 120 – 140 человек, она кормила по 200 – 300 человек одновременно. В ней была страшная теснота. Люди, пришедшие в столовую пообедать, вынуждены были часами стоять в очереди. Не хватало посуды, а за пользование деревянной ложкой с обедающих брался залог 2 рубля. Низким было качество приготовляемых блюд.11 Не случайно Кировский облисполком своим решением обязал построить в Котельниче столовую для эвакуированных к 15 ноября 1941 года, однако и к 1 января 1942 года она не была сдана в эксплуатацию.
Вопросами организации питания эвакуированных много занимался Котельничский райком партии, но и в 1942 году продолжались жалобы на плохое качество, особенно первых блюд.
Все приезжающие в Котельнич эвакуированные должны были проходить санобработку, для чего сотрудники эвакопункта водили приезжавших организованно в городскую баню, а их вещи пропускали через дезокамеру. Однако баня работала с перебоями из-за отсутствия дров, и из-за большого количества людей там были огромные очереди. В спешном порядке пришлось достраивать железнодорожную баню, чтобы хоть как-нибудь выйти из положения.
Эвакуированные в обязательном порядке проходили медосмотр. Однако из-за большой скученности людей, часто антисанитарных условиях не удавалось избежать вспышек инфекционных заболеваний в общежитиях эвакопункта. Особенно серьезное положение было в марте 1942 года, когда было выявлено 79 случаев заболевания брюшным тифом.
Когда пришли холода, выяснилось, что многие эвакуированные не имели теплой одежды. Часто именно из-за этого их не могли отправить в районы к месту следования. Тут на помощь пришли котельничане. По призыву райкома партии в городе начался сбор теплых вещей для эвакуированных, в первую очередь, для детей.
В июне 1942 года в Кировскую область стали прибывать эвакуированные ленинградцы-блокадники. Котельничский райком партии 16 июня 1942 года принял специальное постановление «Об обслуживании эшелонов с эвакуированным населением города Ленинграда», где было записано: начальнику эвакопункта разработать мероприятия, поставив задачу «внимательного, вежливого и чуткого отношения к эвакуированным»12. 980 ленинградцев было оставлено тогда в Котельничском районе, 121 – в Макарьевском. А всего в 1942 году в область было эвакуировано 16868 жителей Ленинграда.13
Постепенно поток эвакуированных сокращался, и эвакопункт в Котельниче, приняв, согрев и распределив тысячи людей, выполнив свои функции, был ликвидирован.
Примечания
1 ГАСПИ КО. Ф. П-1291. Оп. 1. Д. 9. Л. 1.
2 Там же. Ф. П-1290. Оп. 7. Д. 60. Л. 64.
3 Там же. Д. 108. Л. 28; Ф. П-1688. Оп. 4. Д. 1. Лл. 190, 195.
4 Там же. Ф. П-1290. Оп. 7. Д. 60. Л. 51.
5 Там же. Л. 56.
6 Там же. Ф. П-1688. Оп. 4. Д. 1. Лл. 247-247об.
7 Там же. Ф. П-1290. Оп. 7. Д. 21. Лл. 136-137.
8 Там же. Ф. П-1688. Оп. 4. Д. 125. Л. 2.
9 Там же. Ф. П-1290. Оп. 7. Д. 60. Л. 57.
10 Там же. Ф. П-1291. Оп. 1. Д. 7. Л. 135.
11 Там же. Л. 134.
12 Там же. Ф. П-1688. Оп. 4. Д. 121. Л. 150.
13 Там же. Ф. П-1291. Оп. 1. Д. 21. Л. 227.